_

Чертовски странно, но забавно было в школе на уроках литературы. Нет, честно, я вообще очень много читал в детстве. Разумеется, в советское время не особо приходилось выбирать, но те книги, что можно было купить выстояв очередь в год (да-да, книги покупались по "подписке" и заявку нужно было подавать прилично заранее), оказались весьма неплохи. Я совершенно случайно открыл для себя Уиндема, Лема (его я даже читал в украинском переводе), Стругацких, Желязны, По. Это все было невероятно интересно, на самом деле, и Твена я прочел позже, чем Азимова. Но когда вместо русской литературы появилась Зарубежная, тогда я еще не мог до конца оценить всю прелесть данного изменения. Поэты-символисты Франции времен Возрождения, затем Уитмен - нечто совершенно непохожее на русскую или украинскую поэзию, склонную либо к бунтарству, либо к бесконечным, почти шекспировским пиздостраданиям, Мольер, Бальзак, Гюго с его любовью к мелким деталям (черт, какие-то сплошные французы!sic!), Ибсен, Гофман, Рабле и Кафка, который научил меня одной из замечательнейших по моему мнению вещей - потоку сознания. Вообще этот прием настолько меня захватил тем, что не был похож на обычную манеру письма, что я принялся с его помощью делать почти все - писать тексты для тогдашних песен нашей группы, делать эссе - я лучше всех в классе стал писать сочинения, не смотря на то, что грамотность приходилось еще подтягивать. Мыслить образами оказалось не менее интересно. Черт, я вам точно говорю - книги подсаживают вас на себя не хуже психотропных веществ, потому что они дают вам возможность прожить жизнь, совершенно отличную от вашей. Они даже вред здоровью наносят, честно! Вы забываете поесть, но четко помните на какой странице остановились, вы читаете при любом освещении, даже если это тусклый свет дисплея мобильного, освещение метро или серая пелена раннего утра, когда перегорела единственная лампа в доме и еще слишком рано для магазинов, способных решить эту проблему. Если кому-то достаточно просто вдыхать клубы дыма от литературной травки или трясущимися руками заваривать пару кубиков нового текстового ширева, читая аннотацию прямо в книжном магазине, то мне, как обычно, захотелось проникнуть в суть, понять кухню - как это все растет, с чем его смешивают, откуда привозят, да и, черт возьми, от чего так хорошо-то, Господи?! Нет ничего круче, чем быть увлеченным. Когда твой интерес горит достаточно долго, превращается в страсть - это одно из самых потрясающих проявлений пытливости человеческого разума. Пока вы чего-то хотите, вы живете. Когда я слушал Кобейна, Стива Джонса, Мориссона, я думал - черт, откуда эти ребята знают что там у меня внутри, почему, будто смотрят в самую суть и почему это не так очевидно для всех людей планеты?! Да как же так?! Они умирали молодыми и красивыми, подобно героям японских героических опусов. И только теперь я понимаю, что на самом деле они не пытались заглянуть внутрь меня. Каждый из них, писателей или музыкантов, самозабвенно, в крике, в хрипе, в последнем рвотном порыве от передоза, от очередной бутылки спиртного, от порции ядовитого дыма, пытался донести то, что было внутри у них, пытался показать мир своими глазами, бессильно вопил от одиночества, в которое заперт. И каждый из них сделал мой мир немного не таким, какой он есть на самом деле, я смотрю на него не просто воспринимая факты, фиксируя параметры и реагируя на окружающую среду, я научился видеть в нем нечто, что делает его для меня полнее и ярче. Да, Вачовски подвели жирную линию под понятием реальности, но я просто хочу сказать, что мир таков, каким ты хочешь его видеть и ключевым моментом является именно желание, потому что, как ни крути ты желаешь - ты получаешь, ты бездействуешь - это то же, что быть мертвым. Ты будешь жить так как хочешь только если ты захочешь этого. И это, отнюдь, не тавтология.