Посмотрим на такой сюжет.
Есть молодой мужчина и его жена.
У мужчины наступает кризис, и в этот момент он ищет другую женщину, которая ему не подходит. После адюльтера он возвращается к прежней жизни, смущенный и непонимающий, что с ним было и зачем он искал этого адюльтера.
Такой сюжет в "Блоу-ап" Антониони,
в фильме "Вторжение" с Джудом Лоу,
в "Жертвоприношении" Тарковского.
В этом сюжете другая женщина всегда старше героя и принадлежит к низшему классу ("ближе к земле"), т.е. очевидно не подходит ему.
Вопрос, что заставляет героя искать этой неадекватной связи?
Зачем фотограф из "Блоу-ап" ввязывается в ненужную ему историю в парке?
Зачем архитектор Джуд Лоу из "Вторжения" начинает связь с невзрачной и немолодой беженкой из Сербии?
Зачем герой Тарковского, прежде чем сжечь свой дом, спит с деревенской юродивой?
По-видимому, мы здесь сталкиваемся с архетипом, где присутствуют фигуры "жена-мать".
В момент кризиса герой ощущает себя легковесным, ненастоящим, его существованию недостает реальности.
Он ищет заземления, углубления в реальность.
Жена - его ровесница - тоже воспринимается героем как недостаточно настоящая.
Тогда поиск глубины (мудрости?) принимает вид проникновения в мать.
Это и что-то вроде вхождения во тьму собственного происхождения.
Одновременно эта женщина для него - еще и "глубина земли", инстинктивное желание проникнуть глубже поверхности.
Т.е. матка приобретает дополнительный смысл путешествия в подземный мир, в пространство по ту сторону поверхностного существования, что воспринимается им по сути как путешествие в мир смерти.
По-видимому, мужчина воспринимает себя поверхностным.
Как выход он ищет старшую женщину, близкую к природе.
Вступая в связь с ней, он совершает ритуал проникновения в глубину реальности.
Но секс с ведуньей-ведьмой-матерью не позволяет герою причаститься ее тайн .
Ему не удается обрести заветное знание и получиь метаморфозу, найти выход.
Он остается ошеломленным, растерянным и непонимающим.
Он знает, что есть нечто, чем владеет эта женщина, но это нечто остается закрытым для него даже после того, как произошел этот секс, скорее ритуальный, чем страстный.